Эмма Гаврилова.
Деревенские дети войны
Эта кваша – ох, как одолела.
Да и с мельничной мучкой будан.
Так бы хлеба я корочку съела,
Если б кто-нибудь мне ее дал.
Что там корочку хлеба –
просто лепешку,
Что мешона с горчичным
жмыхом,
И с травой – лебедой, и с какой-то
Незнакомою вовсе травой.
А вот платьице если б сшили
Да на ноги – хотя б «кирзуны»,
Так бы счастливы, рады мы были,
Деревенские дети войны.
«Мы – дети страшных лет России…»
Трескучий декабрьский мороз. Огромные сугробы. Свист пуль. Бегущие по заснеженной балке, в сторону хутора Золотовского, дети…
Владимир Калистратович Золотовский не может без волнения вспоминать о тех далеких днях сорок второго. На долю поколения, имя которому – дети войны, выпало немало тяжелых испытаний. Они не обошли стороной и одиннадцатилетнего Володю, его братишку Сашу и сестренок Клаву и Анюту.
В первые дни войны хутор Орлов опустел. Ушли на фронт почти все мужчины, в том числе и колхозный пастух Калистрат Золотовский. Остались, в основном, женщины да ребятишки.
Изредка в хутор приходили письма с передовой. Каждую весточку с фронта ожидали с трепетом и надеждой. Иногда почтальон приносил «треугольники» с чужим, казенным почерком. Пришла беда и в небольшую землянку, в которой ютилась Мария Филипповна Золотовская с четырьмя ребятишками. В один из пасмурных, ненастных дней сорок первого почтальон, виновато глядя куда-то в сторону, протянул ей официальное извещение с пугающе коротким, сухим текстом: «… красноармеец Золотовский Калистрат Петрович… в боях под Смоленском пропал без вести».
В оккупации
А впереди хуторян ждали новые испытания. Сводки Совинформбюро, которые, затаив дыхание, слушали орловцы, не сулили ничего хорошего. Из черного хриплого репродуктора, висевшего на здании сельсовета, лились горькие слова: «Сдерживая натиск врага, советские войска понесли значительные потери. Используя численное превосходство, немецко-фашистские захватчики вышли к Волге. Идут упорные бои по направлению к Сталинграду».
Ни днем, ни ночью не утихали жесткие сражения. Уханье взрывов и гул артиллерийской канонады все ближе и ближе подкатывались к хутору. И вот в безоблачном июльском небе закружились стаи стервятников-фашистских самолетов.
— Так летом сорок второго началась оккупация, — вспоминает Владимир Калистратович. — Честно скажу: страшно было. Не только нас, мальцов, но и взрослых пугала неизвестность. Вначале на горизонте появились еле заметные точки. Потом все яснее стало видно, как к Орлам приближается группа автоматчиков. Это была разведка. Фашисты ворвались в хутор, пальнули длинными очередями по сельсовету, убедились, что сопротивления не будет. Затем въехали бронемашины, следом – пехота на мотоциклах. Оккупация длилась шесть месяцев, до 25 декабря 1942 г.
Жителей фашисты не трогали. У них была иная задача: отдохнуть, укрепить группировку и выйти к Волге, чтобы воссоединиться с войсками фельдмаршала Паульса. Правда, особенно ни с кем не церемонились. В любое время заходили в хаты и землянки, пьянствовали, требовательно кричали перепуганным женщинам: «Матка! Яйки, курки, сало, мильх!» Немцы, румыны, итальянцы шастали по дворам, отлавливали поросят, кур, гусей.
К декабрю благодушие врага стало улетучиваться. Мечты о «блицкриге» рухнули. «Освободители» не находили восторженного приема у русских людей. Ничего, кроме ненависти к врагу, местные жители не испытывали.
Советские войска перешли в решительное наступление, освобождая родной край район за районом. Крепко досталось фашистам и на Волге. К тому же захватчики с трудом переносили суровую русскую зиму. Лютые холода с восточными ветрами, гулявшими по степным просторам, деморализовали врага.
«Мы слишком рано повзрослели…»
— При отступлении фашисты выгнали нас из землянки на сорокаградусный мороз, — вспоминает Владимир Калистратович. – И мы с мамой, утопая в сугробах, побежали в сторону хутора Золотовского. Не помню, как ввалился в землянку к одному старику. Дед шумоватый был, строгий, но добрый: накормил нас. Понемногу отогрелись, страх стал проходить. Ночь перебыли и побрели вслед за мамой домой. А в Орлах уже разместились советские воины – рослые, здоровые сибиряки. Они взяли хутор молниеносно. Все в нашем дворе осталось в целости и сохранности: и землянка, и постройки, и даже тощая коровенка.
Так закончилась одна из вех трудной биографии В.К. Золотовского – немецко-фашистская оккупация.
Владимир Орыщенко.(23 декабря 1997 г. газета «Луч» № 153 (9682).