Парню было семнадцать, когда на его город полетели фашистские бомбы. Вчерашний выпускник средней школы комсомолец Анатолий Бирюков пошел в истребительный отряд.
Гитлеровцы подходили к Морозовску. Тревожно гудели, перекликаясь паровозные гудки, рвались бомбы, дымили пожарища. Это был сорок второй. Истребительный отряд покидал родные края последним. И с ним уходил Анатолий. Мечтал юноша стать моряком. И мечта его сбылась. Он стал матросом Балтийского флота.
… Шел сорок третий год. Родина в опасности. Колыбель революции Ленинград в железном фашистском кольце. Матрос торпедного катера Анатолий Бирюков был в команде восьмым. Три катера подходили к берегу устья Нарвы. От разрывов бомб и снарядов стояла серая удушливая дымка. Фашистские самолеты черными стаями преследовали пароходы и катера.
От свинца кипела и пенилась вода. Навстречу угрожающе плыли мины. А торпедные катера, рассекая волны, шли по реке Нарве. Надо было занять плацдарм на суше в устье реки, остановить огонь противника, дать возможность нашим воинам укрепиться на берегу.
Вот она земля! Еще немного и матросы покинут катера, побегут с автоматами и «лимонками» навстречу врагу. Вдруг рвануло, катер подбросило над водой. Два матроса из команды мертвые скрылись в воде. Из трех катеров, отправленных на задание, остался лишь один. Доплыли до берега двадцать два матроса, но оторваться от земли им не давали разрывы мин. Черные точки матросов ползли под шквальным огнем.
Береговая линия противника настолько была укреплена, что враг был уверен в ее неприступности. По всему берегу фашисты глубоко вкопали в землю подбитые в боях танки, лишь виднелись замаскированные стволы орудий.
Матросы ползли, из двадцати двух осталось шесть. Но высота с наблюдательным пунктом противника была в руках балтийцев. Шесть моряков заняли вражеский блиндаж и до рассвета удерживали эту политую кровью часть родной земли. На рассвете на помощь подошел дивизионный десант катеров. Устье Нарвы было освобождено. Грудь Анатолия Бирюкова за проявленный героизм украсил орден Отечественной войны II степени.
Ленинград еще душил фашистский ошейник блокады. Ожесточенные бои продолжались. Стоял март. Лишь изредка из-за серой дымки показывалось весеннее солнце. Пробитый бомбами и снарядами лед реки Нарвы превратился в ледяную кашу. Плыли по реке к берегам Финского залива мины врага. Катер шел на задание. Далеко еще было до апрельского ледохода, а ледяная шуга уже кипела, Нарва несла ее к берегам залива.
И вдруг – взрыв! Почти весь экипаж погиб. Бой продолжался, ревели моторы других катеров, пароходов, самолетов. Анатолий Михайлович помнит только, как обняла его тело колючая ледяная вода, как сыпучая шуга шуршала, разрывая бушлат. Сознание то уходило, то возвращалось к матросу. Он тонул.
Бой затихал. Не помнит Анатолий Михайлович, как его подцепили крюком и подняли на палубу. Контузия и шестичасовое пребывание в ледяной воде надолго вывели из строя матроса. Его подлечили, и он снова возвратился в часть. Теперь сормовичи взамен разбитого катера прислали новый «Комсомолец-716». На нем старшина второй статьи Анатолий Бирюков еще долго бороздил моря и заливы, был награжден высшей для моряка наградой – медалью Ушакова.
Сколько матрос видел смертей, огня, дыма, пороха, свинца! Сколько раз тонул, горел в катере, видел направленное в упор дуло вражеского пистолета, острие кинжала, направленное к сердцу! Но победил смерть, отстоял Родину.
При воспоминании давно минувшего Анатолий Михайлович и сегодня чувствует ту страшную, леденящую сердце воду, от которой зябко кутается в домашнюю куртку, и вдруг отвернувшись, незаметно для меня, смахивает скупую мужскую слезу…
П. ПЕТРОВ, из архива газеты «Луч», № 55-56 (5344-5345) от 9 мая 1981 года.